«Довольно красиво. Но исключительно реакционно. Довольно весело. Но исключительно грубо. Довольно пестро. Но совершенно несовременно. Одним словом: снова систематическое возвращение к кафрской клоунаде (с некоторыми отличиями)».

И дальше:

«Мы видим у Островского – Мейерхольда лакированные деревянные куклы, ходящие по мосткам, размахивающие руками, бегающие, взбирающиеся куда-то, прыгающие, дающие пинки, поднимающиеся по лестницам; все они – щелкунчики. Словом, это – современный театр. Каково?»

После этих скачущих раздраженных, едких строк читаем в либеральной газете «Запад» хвалебную рецензию, оканчивающуюся следующими словами: «Все остальные персонажи огромного ансамбля превосходны, каждый из них на своем месте».

Второй спектакль театра, в котором я участвовал в берлинских гастролях, – «Великодушный рогоносец». Он шел последним, четвертым спектаклем в этих гастролях. Я никак не мог предположить, что этот спектакль будет также хорошо принят берлинской публикой. Сюжетный смысл «Рогоносца» гораздо сложнее, чем те театральные, часто зрелищные картины, которые были в «Лесе». Мне казалось удивительным, что доходил до зрителя достаточно сложный текст «Великодушного рогоносца». Чувствовалось, что принимается зрителем не только необычная форма спектакля, но фабула и самый текст пьесы.