На репетиции. Кто легче и юней самого юного импровизационно станцует на сцене, взлетит на станок, показывая восемнадцатилетний порыв? Шестидесятилетний Мейерхольд. Кто, не щадя своего живота, в импровизационном показе актерам валяется в пыли, хрипя, выплескивая свой ослепительный темперамент, гениально показывая сцену умирающего солдата? Шестидесятилетний Мейерхольд. Кто плачет на сцене, показывая образ обманутой шестнадцатилетней девушки, причем его ученики, затаив дыхание, смотрят на сцену, не видя седоватых волос, характерного носа, а видя перед собой юную девушку, с юными женственными движениями, с такими свежими, юными, неожиданными, хватающими за сердце интонациями, что слезы, проступившие у всех на глазах, смешиваются с радостью беспредельного восторга перед этими гениальными вершинами актерского мастерства. Как жаль, что не только широкая публика, но и советские театральные работники лишены возможности видеть Мейерхольда в его репетиционной работе. Кто не видел Мейерхольда на репетиции, тот не знает в Мейерхольде самого ценного и дорогого. Только кончилась репетиция – заседания ячейки, лекции студентам, вечером доклад в районе, диспуты, воспоминания о Маяковском, столь родном Мейерхольду, популярная лекция в подшефном полку, статья для газеты или журнала. А между всем этим вопросы своим: «Ну, как на репетиции вышла у меня эта сцена?! А?! Будет хорошо?! Хорошо?! А?!»

Вот он – шестидесятилетний Мейерхольд».

Из этой статьи видно, что зарождавшиеся сомнения боролись с верой в талант мастера и с верой, что он с его талантом найдет правильные пути для строительства нового, современного советского театра. В то время я далеко не был убежден, что театр идет к кризису. Я также не ощущал в большой мере неудовлетворенности самим собой.