К тридцати пяти годам, то есть к годам начала истинного зенита и расцвета каждого зрелого художника, я попал в трудное и критическое положение. Последние годы, когда я начал ощущать беспокойство и неудовлетворенность своей творческой жизнью, я интуитивно пытался накопить ту внутреннюю силу, которая помогла бы преодолеть надвигающийся кризис. Все эти годы я «преуспевал»: продолжал работать и в театре, и в кино, и на концертной эстраде. Время у меня было заполнено работой. И все же один кусочек моей души был неудовлетворен. Этой частицей души я хотел бы поделиться с родным мне зрителем, поделиться моими личными мыслями и чувствами художника, чего в силу разных обстоятельств и в полную силу я не мог сделать ни в театре, ни в кино. К счастью, я нашел отдушину для этой части моей души. Отдушиной этой стало художественное чтение.

Уже в 1919 году я начал выступать в качестве чтеца и рассказчика. Как я рассказывал, первым моим воспитателем по «художественному слову» был мой собственный отец, который привил мне любовь к выразительному чтению. Много сделал для этого и продолжал развивать мою любовь к такому чтению Сергей Николаевич Дурылин. Память об этих первых моих учителях детских лет для меня свята. Заложенный ими фундамент вкуса и любви к высоким образцам литературы, их понимание юмора оказались для меня незыблемыми и наипрочнейшими на все время моего пути рассказчика и чтеца.

Последовательно имели на меня влияние в своих концертных выступлениях В. Ф. Лебедев, А. А. Александров, И. М. Москвин, В. Н. Давыдов, Б. С. Борисов, В. В. Маяковский, А. Я. Закушняк, И. Л. Андроников.