Михаил Козаков «Крушение империи»

И потягиваясь в последний раз, - хрустя суставами и громко покряхтывая, так, что слышно было в соседней комнате, - он еще раз посмотрел на себя в зеркало и, улыбаясь забавному двойнику, отогнул одеяло.

- Ма-а-ка-ар! - крикнул он денщика, опуская босые ноги на коврик и стараясь, вытянув одну ногу, зацепить ею лежавший неподалеку носок, которым раньше сгонял неудачно мух.

- Здесь, ваше благородие! - раздался знакомый услужливый голос.

В дверях показались сначала придерживаемые большущей узловатой рукой аккуратно начищенные ротмистровы сапоги, а затем и бесстрастное коротколобое лицо Макара.

Ротмистр Басанин, упираясь руками о кровать и поддав все тело свое вперед, зацепил носок большим пальцем ноги и, вытянув ее, старательно приближал теперь ногу к кровати.

- Не мешай, не мешай! - строго крикнул он денщику: тот сделал движение прийти на помощь барину.

Нога благополучно достигла середины своего пути, и тогда Басанин ловко подбросил ею высоко кверху злополучный носок, упавший теперь на кровать.

- Видал?.. - задорно смотрел ротмистр на непонятливого Макара.

- Рукой скорейше было бы дело. Не изволили б беспокоиться… - деловито возразил тот, опуская на пол сапоги.

- Чудак! - усмехнулся ротмистр и в душе презрел солдата за его неспособность понять спортивный характер его, басанинского, веселого каприза.

«Мужик и есть мужик, - подумал он о Макаре. - Прямолинеен в желаниях, расчетлив и скуп в своих поступках».