Михаил Козаков «Крушение империи»

- Никакого дела у нас нет, - сказал Лютик, а сам зажмурил глаза, как будто кто-нибудь в этот момент мог увидеть, что они лгут.

- Как понимать тебя?

- Буквально, Левушка. Нет - значит нет.

- А где же оно?

- Оно сгорело.

- Ах, так… Спасибо, Петруша. Большое спасибо…

- Чего там «спасибо»? - немного покоробила эта чересчур откровенная благодарность осторожного Петра Михайловича. - Оно сгорело при поджоге здания революционной толпой.

- Вот оно что?! Ну, ведь это в конце концов все равно, - не правда ли?

- Конечно, Левушка.

- Значит, ты выяснил?

- Что значит: выяснил? Оно не одно, надо думать, горело. Сотни! В том числе и это…

- Очень любопытно, какие это другие сгорели? Правда? Ну, спасибо тебе, голубчик.

- Не за что, Левушка. Я лично не поджигал, не уничтожал.

- Что ты, Петрусь? Кому и в голову придет такое? В воскресенье жду тебя к нам.

- Буду очень рад, Левушка.

«Кому и в голову придет… А как полагал, - спросить бы его? Уничтожить дело кто должен был бы? Ведь я, именно я, никто другой! Или как? Пришло это ему в голову или нет? - досадливо размышлял Петр Михайлович, положив на место телефонную трубку. - Нет, на всякий пожарный случай мы не так поступим. Дружба - святое дело, но…»

Папка №0072061 лежала в портфеле и вместе с ним доставлена была на квартиру Лютика.

Из портфеля она перекочевала в один из накрепко запирающихся ящиков массивного бюро павловских времен, где историк и военный обозреватель, Петр Михайлович Лютик, хранил немало ценных и еще не обнародованных документов.