Михаил Козаков «Крушение империи»

Следователь. А что именно?

Калмыков. Одно то, что арестовали мы этих людей в его квартире… Почему они оказались там, да еще приехали с запиской от него? Затем я вспоминаю об одном письме…

Следователь. Каком?

Калмыков. В Петербурге как-то Кандуша в пьяном виде бахвалился, показывал мне письмо… То есть не показывал, а читал письмо, якобы адресованное ему, а на самом деле оно было адресовано Ивану Митрофановичу Теплухину. Почему это письмо оказалось у него?

Следователь. Можете вы подозревать Теплухина в причастности к охранке?

Калмыков. Это было бы чудовищно! Он был революционером прежде, на каторжных работах…

Следователь. Расскажите, как произошел арест.

Калмыков. Чей?

Следователь. Губонина и Кандуши.

Калмыков. Вкратце вы уже знаете из протокола, составленного в пикете на Фундуклеевской улице, в редакции «Киевской мысли». А было это так… Когда я увидел Кандушу, каюсь - я попятился назад от неожиданности. Я ничего не понимал, но в то же время скорей почувствовал, чем понял, что нельзя дать ему улизнуть. Я, представьте, вынул вот этот браунинг и что-то крикнул… и довольно громко, вероятно. Кандуша остановился на одном месте, а на мой крик прибежала из соседней комнаты теплухинская экономка.