Михаил Козаков «Крушение империи»

Басанин сначала коротко пожал теплую, слабо ответившую руку Карабаева, потом - длиннопалую и порывистую студента и направился вместе с ними к столу, за который села Людмила Петровна.

Официант проносил на ладони кому-то в соседнюю комнату открытый судок, из которого шел пар: запахло томатом, кореньями,

- Голодна, голодна ужасно! - живо, простодушно говорила Людмила Петровна, по-ребячьи хмуря брови и вытягивая свои тонкие, вырезанные серьгой ноздри, словно хотела вобрать в себя запах всей кухни Семена Ермолаича.

- Я заказал… - поспешил сообщить о своей распорядительности ротмистр Басанин, но студент перебил его:

- Все уже готово: Людмила Петровна как хозяйка выбрала уже меню… Вот видите, господа, уже несут, несут тарелки, ложки… Действительно, есть хочется…

Официант нес сервировку, а следом за ним, плавно переваливаясь, плыло тяжелое, медлительное тело старого буфетчика. Да, тут требовалось его, Семена Ермолаича, непременное участие: разве суметь простому официанту примирить и сочетать вкусы на вина столь различных господ, как эти?

Вина предлагал и выбирал Георгий Павлович: он заказал наиболее дорогие. Буфетчик спокойно, как всегда, но с особым вниманием и почтением прислушивался сейчас ко всем указаниям Карабаева. Георгий Павлович сидел в полоборота к нему, но Семен Ермолаич смотрел не на него и ни на кого из присутствующих, а в сторону, на белый кафель печки - как будто там, на ней, запечатлялись кем-то подробные распоряжения барина-заказчика. Георгий Павлович Карабаев говорил повелительно, мерно, не повторяя дважды своих желаний, - и неприятно и совестно было старому буфетчику ошибиться перед ним.