Михаил Козаков «Крушение империи»

В сторонке оставались одиночки: это были экстерны, все - евреи; их было всего лишь два-три человека, и можно было сразу отличить среди всех остальных экзаменующихся. Они были значительно старше обычного гимназического возраста и носили штатские костюмы. Перед этими людьми закрыли в свое время двери казенной средней школы, потому что пятипроцентную норму для школьников их нации уже заполнили другие. Это случилось лет пятнадцать назад, и за это время они успевали делаться фармацевтами в аптеках, конторщиками и бухгалтерами в кредитных обществах, но мысль об «аттестате зрелости» упорно не покидала их. Они становились экстернами.

Они знали свою судьбу: на экзаменах их нещадно «резали», но через год и еще через год они вновь приходили, чтобы переспорить свою судьбу. Так навещают и тревожат иногда призраки убиенных совесть непокаранного преступника. Убийца иногда сожалеет о содеянном, - царская казенная школа лишена была и этого минутного чувства. Упрямых экстернов пропускали на всех экзаменах, но «резали» уже на последнем - на Тите Ливии или Овидии!

Придя в сквер позже других, Федя тотчас же начал разыскивать среди отдельных группок Иришу, но ее не было среди присутствующих.

- Ты не видел… вы не встречали Карабаеву? - спрашивал он почти каждого, обходя все аллеи. - Ну, да, Ирину Карабаеву, - чего вы так смотрите?

- Кому что, а ему Ириша на уме! - смеялись ему вдогонку. - Нашел время, брат, играть в Ромео и Джульетту. Федул, ты лучше скажи: по Тургеневу будет или по Гончарову?

- Ему мало беспокойства: медалист - за год все пятерки. Словесность - конек его…

- Федул! - подтрунивали над ним другие. - Может, тебе инспектор Иришу заменит: вон, гляди, - идет Розум!

- Идите к черту, парни! - беззлобно отмахивался он.