Михаил Козаков «Крушение империи»

- Да чего вы, в самом деле, пристали ко мне? - говорил он нарочито грубым тоном. - «Намекните, намекните!» Да разве, господа, я имею право это делать? Вот еще выдумали… Пропустите меня, - я пойду в учительскую.

- Ни за что не выпустим! - шумели гимназистки.

- Нам с вами спокойней, Максим Порфирьевич, - созналась Ириша.

Токарев оглянулся.

- А-а, спокойней, - добродушно усмехнулся он, глядя на Иришу. - Со мной, говорите, спокойней? Так зачем же вы, мадемуазель Карабаева, так уцепились не за мою руку, а за руку сего молодого человека? Или он вас не отпускает, а? - мигнул он в сторону Феди.

- Поймались, голубчики? - расхохотались товарищи. - Отпусти, отпусти, Калмыков! Вот так, так…

- Намекните, ну, хоть немножечко намекните, Максим Порфирьевич, - умоляюще смотрел на него десяток девичьих глаз.

- Не могу! Не имею права! Да, наконец, комиссия будет выбирать задачи, - чего вы пристали? Отстаньте! А то дам вам нарочно такую задачу, что и в сутки не решите. Правда? - поймал он взглядом стоявшего вблизи Калмыкова. - Вот подшучу над ними и - оскандалю, - обороняясь от настойчивых гимназисток, старался он отвлечь их внимание. - Иные прочие серьезные «умы» уже оскандалились, господа. Спросите Русова или Калмыкова… Задача как будто простая.

- Максим Порфирьевич, скажите… ну, скажите, пожалуйста. - Многим показалось, что Токарев решился все же «намекнуть», выдать частицу экзаменационной тайны, но не сам, а устами названных им гимназистов, которым, очевидно, уже приходилось решать эту или аналогичную задачу.