Михаил Козаков «Крушение империи»

Нет, это не совсем верно. Кандуша вбирал, впитывал в себя каждое услышанное слово, наполняя ими свою память, как скряга - случайно найденными монетами свой жадный кошелек. Боже, кто это рассыпал на одном месте столько их - блистающих, новеньких и никем еще не поднятых с земли?!. А вот еще одна… еще и еще, они откатились в сторонку, они утонули почти в пыли и лежат незамеченными и притаившимися. Нет, нет, счастливый скряга поспешно подберет и их - все, все - и найдет их местечко, всунет в уже наполненный туго, тяжелый и незакрывающийся кошелек… Всякая - даже махонькая - денежка напрасно не чеканится!

Кандуша походил на этого счастливца - скрягу. Но если находку скупого счастливца можно было оценить и он сам всегда мог бы заменить без ущерба груду монеток несколькими большего достоинства, то совсем иная ценность заключалась в том, что услышал в этот вечер ротмистров писарь. О, ее не постичь сразу, уму не уразуметь ее сокрытое сверканье!.. Нет, никому не скажет он (никаким ротмистрам Басаниным!) того, что сейчас узнал.

Господи, боже мой, да не причудилось ли все это? Нет, - истина, явь чудесная…

- …Запишите мой адрес, дорогой Иван Митрофанович, - вполголоса повторил незнакомец. - Ах вы чудак… ну, чего нервничаете? Не ожидал от вас. Зачем целую пачку вынимать из кармана… смотрите, бумажки растеряли!

- Не беспокойтесь, - громко сказал Теплухин. - Не беспокойтесь, я вам говорю. Я сам… сам подыму. Ну, вот и все. Записывать незачем, и так запомню,- переменил он решение.

- Ладно, так не забудьте. Ковенский переулок, дом номер…

О, если почему-либо забыл бы этот адрес Иван Теплухин, - ротмистров писарь Кандуша сможет ему напомнить. Пипль-попль, сударики!

«Уходят», - понял он, когда голоса обоих стали вдруг в меру полными и громкими, а слова ненужными и пустыми, как скорлупа, из которой вынули уже зерно.