Михаил Козаков «Крушение империи»

Она могла оказаться не в меру разговорчивой, болтливой и тем, - случайно, может быть, - навредить своим друзьям и себе самой, - Людмила Петровна озабоченно подумала об этом.

В тот час, когда Людмила Петровна находилась на Ковенском переулке, в квартире «инженера Межерицкого», а Федя Калмыков ужинал с журналистом на тишкинском поплавке, на водах Большой Невки неторопливо плыл, ничем не выделяясь среди других, светлоголубой моторный катер, держа путь от Аптекарской набережной к Гренадерскому мосту.

На катере находилось четверо мужчин (трое в военном, а один в цивильном платье). Они сидели вплотную друг к другу, занятые оживленным разговором.

Вернее, говорил больше всего «штатский», пыхтя от одолевавшей одышки. Это был жирный, тяжелый, трехподбородый человек ниже среднего роста, с загнутой узкой эспаньолкой, с темными подстриженными усами во всю губу; прическа - ежиком, глаза - темные, смеющиеся светлячки:

- И вот, - продолжал свою речь толстяк. - Я думая… - Позвольте, кому поручено охранять Распутина?

- Погодите, Мамыкин!.. Вы помешали Алексею Николаевичу.

- Нет, отчего же, господа! - возразил рассказчик. - Вам следует это знать. Без этого дела не сделаете. Вы - офицеры, и вам нужно ясно представлять дислокацию, так сказать. Он стряхнул за борт пепел ароматно дымившейся сигары, громко посапывая, сделал затяжку и продолжал: