Михаил Козаков «Крушение империи»

- Вячеслав Сигизмундович сейчас придет, он сразу раскумекает… Ой, что наделали, пипль-попль! - тоненьким, едва слышным шепотом, процеженным до свиста сквозь зубы, сказал Кандуша. - Ну, теперь один вам выход: отсюда в прихожую, а там… как уж изволите!.. Не купаться же вам тут!

«Так мы, значит, в ванной? - без любопытства подумала Людмила Петровна. - Ванная внутри квартиры… У нас тоже дома так… Уйти разве совсем отсюда? Сейчас, ни с кем не прощаясь, не дожидаясь Надежды? - бежали ее мысли. - Да, да, скорей домой, на свежий воздух, а то, черт знает, до чего дойдешь здесь! Со мной что-то странное сегодня, ей-богу… Нет, нет, - домой, спать, а завтра все соображу: насчет Симановича и всего…»

- Где прихожая? - спросила она.

- Сюда… Тихохонько только.

Кандуша взял ее за руку, они сделали несколько шагов и, обогнув какой-то выступ, очутились у низкой двери, прорезанной в стене.

- Не стукнитесь. Нагните голову.

Кандуша толкнул дверь, они вошли в маленькую, узкую комнату, до половины освещенную отброшенной в нее бледной, скупой полосой света из окна квартиры напротив.

- А теперь уж сами, Людмила Петровна: как выйдет!.. - И Кандуша бегом вернулся обратно.

Долго раздумывать не приходилось: подошла к плотно прикрытой двери, - она отворилась бесшумно, и Людмила Петровна шагнула в прихожую.

У столика, над которым висело зеркало без оправы и - на гвоздях - две платяных щетки с ввинченными в них кольцами, сидел, облокотившись на стол, заложив ногу на ногу, свесив коротко остриженную сивую голову, какой-то щупленький бритый человек в зеленоватой тужурке с тусклыми оловянными пуговицами.