Михаил Козаков «Крушение империи»

Несколько раз звонил телефон, и прислуга просила дважды Савву Абрамовича пройти в хозяйский кабинет, - он уходил и, возвращаясь, каждый раз говорил:

- Пусть вас не смущает: это все деловые звонки. Он вынул золотые часы и посмотрел на них:

- В нашем распоряжении еще добрых два часа, дорогой друг. Я попрошу вас только, поскольку вы уполномочены на то, сделать мне исчерпывающий по возможности докладец.

Он так и сказал: «докладец».

Слово это почему-то не понравилось Сергею Леонидовичу. Он взглянул на «Петрушина» и живо представил себе: вот в таком же строгом, как сейчас, черном костюме (может быть, в несколько другой позе: за письменным столом, положив на него руку и немного отставив мизинец с непомерно длинным розовым ногтем) сидит он в своем деловом кабинете акционерного общества и выслушивает почтительный «докладец» какого-нибудь юрисконсульта или младшего инженера.

Но если чем-то на минуту смутил его Савва Абрамович, то сам он, Ваулин, разве не подмечал в свое время некоторой настороженности и любопытства, сквозивших во взглядах и выспрашивающих беседах с ним рабочих, рядовых членов партии? Подмечал. И не раз. Кто знает, - может быть, кто-нибудь из них сначала и питал недоверие к нему? Наверно даже.