Михаил Козаков «Крушение империи»

Иван Митрофанович потолкался в буфетном зале, выпил с жадностью целую бутылку ситро и от нечего делать вышел из вокзала на прилегавшую к нему пыльную «толкучку». Поглядел, побродил минуты три. Ничего интересного здесь не было («Зачем зря болтаться?..») - и он повернул обратно со скучающим видом.

На крыльце, у входа его обогнал солдат с рукой на перевязи, оглянулся, заворчал на какого-то долговязого парня, неловко налетевшего на него впопыхах, и… остановился вдруг, воззрясь на Теплухина.

- Иван Митрофанович, кажется?.. - нерешительно сделал шаг навстречу солдат.

И Теплухин взглянул на него: «Какое знакомое, но, очевидно, изменившееся лицо. Кто бы это мог быть?»

- А и в самом деле - Иван Митрофанович! Вот встреча! И где только?! Не узнаете? Нет?.. Ну, Токарева, Николая Токарева - помните? Колю - иначе? Ну, вот видите… В Смирихинске, в Ольшанке, на заводе?.. - старался напомнить солдат.

- Фу-ты! Тебя я не узнать сразу, - обрадовался, сам не зная почему, оживился сразу Иван Митрофанович и, секунду подумав, пожал здоровую руку солдата.

- Ну, как же, - в Ольшанке, на заводе!.. Еще помните, про каторгу нам, молодым, рассказывали? Помните? - тише обычного, но все так же быстро, забрасывая словами, продолжал Токарев, как будто ему мало было того, что узнан, а хотелось непременно напомнить уже все, что его связывало с Иваном Митрофановичем, - подосадовал теперь последний.

- Отойдем в сторонку, - прервал он его. - Только, на всякий случай, поближе к перрону. - И они двинулись туда.

- А хочешь, пройдем к поезду? - решил Теплухин. - Мой на втором пути, петроградский. А твой где? Или ты, может быть, вообще здесь обретаешься? - расспрашивал он его на ходу. - Хотя нет… зачем же тебе тащить эту колбасу?..