Михаил Козаков «Крушение империи»

Но когда спускался - догнал его Иван Митрофанович.

- Пантелеймон! - окликнул он его. - На одну минуту… Быстро! Нам надо встретиться. Очень серьезное дело, - слышишь? Коли я говорю, значит - не сомневайся. Тебе же польза будет.

- А вам? - спросил Кандуша.

- Нам обоим, слышишь?

И они условились о встрече, и Теплухин не возвратился сразу в комнаты, а, к удивлению Кандуши, походкой праздного человека стал прогуливаться по двору.

«…Так? Все как будто так было?» - вспоминает Кандуша и снова перебирает в памяти каждую минуту и каждый чужой жест и взгляд и в разный час по-разному толкует их для себя.

Они стояли друг против друга - оба довольные, что их оставили наедине.

- Боже, какая встреча… какая встреча! - несколько раз повторяла Людмила Петровна, и Феде казалось, что каждый раз - с новой интонацией, как с новой музыкальной ноты, по звуку которой он должен был разгадать скрытый мотив, скрытое значение ее слов.

- Я приходил к вам в Петербурге, но вас уже не было, - сказал он. - Я хотел вас видеть.

- Да, да, - криво усмехнулась она. - Мне пришлось уехать.

- И я не знал, где вас искать! - вырвалось у Феди.

- А вы хотели меня искать? Для чего?

Нервно и капризно вздрогнули ее тонкие, серьгою вырезанные ноздри, уголки рта проколола ироническая улыбка, вспугнувшая немного Федю.