Михаил Козаков «Крушение империи»

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Февраль

Глава первая

Революция

В мартовские дни 1917 года где-то в прифронтовой деревушке никому не известный доселе гусарский ротмистр держал краткую речь перед выстроившимся эскадроном:

- Его императорское величество изволил устать от трудных государственных дел и командования вами и решил немного отдохнуть. Поэтому он отдал на время свою власть народным представителям, а сам уехал и будет присматривать издали. Это и есть революция, и если кто будет говорить иначе - приведите ко мне, я ему набью морду. За здоровье государя императора! Ура!

Гусары жили весьма скудными и путаными сведениями и слухами о случившемся в Петрограде, гусары не знали, что уже неделя, как в столице революция, новая власть, и по всем заборам расклеены манифесты об отречении двух императоров, - они вслед за ротмистром прокричали «ура», но как-то глухо, тише обычного, каждый - косясь в сторону соседа, и ротмистр угрюмо, едва скрывая досаду, буркнул:

- Ну, то-то же…

Через несколько часов, когда гусары повстречались в пути с сибиряками в мохнатых шапках, украшенных красными ленточками, они мигом стащили с коня своего обманщика-командира и труп ротмистра бросили тут же на дороге.

В Петрограде хроника революции была такова: 23 февраля, в «Женский день», бастовало около пятидесяти заводских предприятий, на улицы вышли девяносто тысяч рабочих и работниц. Женщины шли к городской думе с требованием хлеба. Но только ли хлеба? На красных знаменах - «долой самодержавие», «долой войну»! В 4 часа дня демонстранты остановили трамваи на Инженерной, Садовой и Невском. На этих улицах пешая и конная полиция, врезавшись в толпу, стегала ее нагайками. Казаки гарцевали с пиками наперевес.