Михаил Козаков «Крушение империи»

- Товарищи! - распоряжался Андрей Петрович, отбирая глобусовский браунинг. - Обыскать тут все, караульных - во все комнаты! Что сожгли - то пропало, а больше не сметь!.. Ваня, возьми на себя это дело. Ты, братишка, - схватил он за рукав какого-то рослого солдата с бородой в цыганских кудряшках, - давай охрану человек двадцать да ведите генерала в зоологический.

- Куда, изволили сказать? - встревожился Глобусов. - Почему же… в зоологический?

- Очень просто: в Думу, в гости к Родзянко пока, а там - посмотрим! Свозят туда зверье всякое. Нравится?

- Что ж, мерси, - вздохнул облегченно генерал-майор, разглаживая дрожащей рукой пробор на своей напомаженной голове. - Мерси… Вы не поедете со мной, господин Громов?

- И без меня найдутся провожатые. Счастливый путь, господин генерал!

25 февраля, темным рассветом, Андрей Громов, уцелевший по счастливой случайности от ареста в альтшуллеровской типографии, покинул свое последнее убежище на Гусевом переулке и направился в Лесной.

Ранним утром постучался он в квартиру рабочего завода «Парвиайнен» - Василия Власова. Хозяин уже был одет и поджидал его.

Если бы остался в живых студент-прапорщик Леонид Величко и увидел громовского товарища, он признал бы в этом хозяине квартиры того самого рассудительного рабочего, который в свое время руководил забастовщиками на Чугунной улице и предотвратил их ненужное столкновение с третьей ротой прапорщика Величко.

Как и тогда, Власов был в черном, до колен, ватничке, на голове - финская, с кожаным верхом, шапка, вокруг шеи - дважды обмотанное гарусное кашне. Серо-пепельные мягкие усики и вьющаяся мелкими колечками от висков нежная бородка на малокровном лице Власова были хорошо знакомы рабочим «Парвиайнена» и многим в Выборгском районе.