Михаил Козаков «Крушение империи»

Совещание длилось недолго, - через час адмиралтейство пало. Для этого не потребовалось ни единого выстрела.

Артиллерия была отправлена обратно в Стрельну, откуда была вызвана раньше; были оставлены замки от орудий. Пулеметы и ружья спрятали в здании, и пехотинцы вышли на улицу без оружия.

Затесавшись в ряды солдат, Губонин и Кандуша под вечер очутились на Невском, а через час - в губонинской квартире на Сергиевской.

Их встретила в прихожей жена Вячеслава Сигизмундовича, круглолицая, с лихорадочным румянцем на щеках, с влажными глазами и пухлыми, словно только что нацелованными, красными губами.

- Вячек… - полушепотом говорила она. - За вами днем приходили уличные… боже, как я перепугалась!

Он поцеловал ее руку, она - лоб его.

- И что же вы сказали, Аннет?

- Я сказала, что вы уже неделю в отсутствии, в министерской командировке на Кавказ.

- Они поверили?

- Да, да, поверили! Но, правда, не все, Вячек… «Смотрите вы, - угрожал мне один из них. - Мы придем сегодня же и проверим. Если вы нас обманули - будете тоже арестованы». Они вас искали, Вячек, по всей квартире, даже кладовку открывали. Они рассказывали, что Щегловитова нашли в кухне его соседей по дому. Представьте, он сидел там переодетый в простую солдатскую шинель и любезничал, как кум-пожарный, с молоденькой прислугой! Боже, что со всеми вами сделалось, господа!.. Я сказала, что у девочек скарлатина, - и они не зашли в детскую, а только заглянули туда. Воображаю, если бы они знали, что это только корь, - уж излазали бы под кроватями!.. Вячек, что же дальше? Как это кончится?