Вера бросилась подбирать распечатки, слезы все-таки хлынули, как ни старалась она их сдерживать.

- Да что это вообще такое? Как вы все со старшими-то разговариваете?

- Чего-о? - насмешливо переспросил Сережа. - Ты это о ком?

Он наклонился, торопливо помогая Вере собрать рассыпавшиеся листки. - Слушай, девочка, некогда мне тут с тобой, иди домой, а? Иди, иди, мы сейчас будем пить, курить и матом ругаться, а тебе это ни к чему. Дуй, тебе говорю, - он развернул Веру на сто восемьдесят градусов и легонько подтолкнул в спину. - Иди, иди, рева-корова. Давай свою газету и иди. Все, все, привет!

- Сережа! Сереж! - крикнула Вера, но он уже растворился в темноте.

У теннисного стола никого не было, лишь едва доносились отдаляющиеся голоса. Вера догадалась, что в заборе дыра, и вся гоп-компания за две секунды исчезла именно в этой самой дыре. Господи, что же делать?!

Трясущимися руками Вера убрала распечатки обратно в пакет. Голоса слышались все слабее и глуше. Что-то белело на асфальте. Вера нагнулась, подняла еще один листок, попутно стряхивая с него пыль, и увидела на своих ногах… красные босоножки какого-то маленького, наверно, тридцать пятого, размера. «Что это?!» - она смотрела на собственные ноги остекленевшими от ужаса глазами. Эти босоножки ей купили летом, после окончания седьмого (!) класса! Острые, загорелые колени, короткая синяя юбка в сборку с красной полоской по краю, красная, с синим кантиком, маечка. Вера лихорадочно провела ладонью по голове и обнаружила там не что иное, как два хвоста. Именно такую прическу и такую одежду она носила в четырнадцать лет. «Сейчас август (Вера откуда-то точно знала, что сейчас - август), значит, примерно три недели назад был мой день рождения, и мне исполнилось четырнадцать», - как-то отстраненно подумала она. Что-о?! Август восемьдесят второго! Вера охнула, словно ее ударили в сердце. Какое сегодня число? Она беспомощно огляделась по сторонам. Во дворе было абсолютно пусто, словно вымерло все. Господи, ну что же делать?

10