- Нет. Слишком большой крюк. Придется рано вставать, а ты знаешь, что для меня это страшнее пистолета.

Веру бросило в тяжкий, нехороший жар: зачем она произнесла это слово - «пистолета»? В воображении тут же возникла страшная картинка: медленно поднимающаяся рука в черной кожаной перчатке. Рука, сжимающая пистолет. Рука киллера.

- Вера! Давай, отец хоть до остановки проводит!

 

- Нет! - Вера захлопнула за собой дверь. Гулко зацокали каблуки по ступенькам подъезда. Они обычно в подъездах поджидают, киллеры.

Где же это случилось - около квартиры, на лестнице или там, на самой нижней площадке? Случилось… Это только случится через двадцать лет. Или все-таки не случится? Вера остановилась возле почтовых ящиков. Надо остаться здесь и ждать его или маму, Галину Васильевну. Уж здесь-то их точно не пропустишь. Да и страшно на улице, одиннадцать, почти ночь. Сегодня двадцать четвертое, сегодня он не встретит идиотскую собаку, а если и встретит, то пройдет мимо.

Вера села на широкий деревянный подоконник, подобрала ноги, привалилась спиной к стене. Отчего-то мучительно захотелось спать, невыносимо просто. Она встряхнула головой: на посту не спят. Где-то она это слышала. Господи, где? Да в Фильме, конечно! Митька сказал своему товарищу, который чуть было не задрых в самый ответственный момент: «На посту не спят».

 

«Я тебя спасу, - прошептала Вера наклонившемуся к ней Митьке. - Я сумею перевести «стрелку», и поезд пойдет по другому пути. Ты будешь жить».

На первом этаже снова перегорела лампочка. «Черт побери! - мысленно выругалась Вера, на ощупь преодолевая лестничный пролет. - Прямо раздолье для киллеров. На каждой ступеньке можно ставить по киллеру в такой темнотище». Дальше было светло, но вдруг показалось, что в спину из мрака смотрит кто-то. Вера ускорила шаг, почти побежала. Тут же на третьем громко заговорили, засмеялись.

19