Силуэт еще помаячил немного и пропал.

Над пустым теннисным столом зажегся фонарь. В черном небе совсем низко висели неправдоподобно крупные звезды.

В глубине двора по коротко стриженной лужайке жизнерадостно носилась здоровенная, но, по-видимому, еще совсем молодая овчарка. В стороне попыхивал сигаретой ее хозяин - плотный, лысоватый дядька в спортивной куртке с ослепительно белой, а потому хорошо различимой в темноте надписью во всю спину: «Олимпиада - 80».

 

«Московское время двадцать два часа тридцать минут, - сообщил приемник приятным голосом диктора. - Вы слушаете радиостанцию «Маяк»».

Кое-как справившись с первым шоком, Вера осторожно подняла газету. Сверху небрежно, карандашом, как это обычно делают на почте, было написано: 3 - 19. Сразу резко пересохло во рту. Непослушными дрожащими пальцами Вера взяла со стола пакет. На пол, плавно кружась, полетели листки, засеянные мелко набранным текстом. Вера успела подхватить один из них налету: «Расчеты лизинговых платежей» - недоредактированная рукопись, которую она принесла из издательства.

Но «Вечерняя Москва» за двадцать четвертое августа 1982 года не собиралась никуда исчезать. И семь цифр московского номера телефона вспыхнули перед глазами красным светом, как на гигантском табло. Обмирая от потрясающего, восторженного ужаса, Вера сняла телефонную трубку.

- Да, - ответил мужчина почти тут же.

«Только бы не разорвалось!» - Вера прижала руку к бухающему, как колокол, сердцу.

- Сергей… Георгиевич?

- Да!

- Сережа…

 

- Да, да! Я вас слушаю! - весело отозвался далекий голос. - Говорите!

33