Николай Модестов «Москва бандитская - 2»

В Московском регионе историй подобных чебоксарской хватает. Финансовые вопросы стоили жизни кавказцу Худо Гасояну. Его причисляли к наиболее именитым ворам в законе, проживающим в столице. Сорокачетырехлетний Худо, как звали его друзья, был коронован двадцать три года назад, а в лагерях и следственных изоляторах провел половину жизни. Первую судимость он получил в родном Тбилиси, где попался на квартирной краже. На зоне Худо примкнул к "отрицаловке" - заключенным, не подчиняющимся порядкам администрации, завел нужные связи и попутно пристрастился к наркотикам. Впоследствии тяга к зелью не раз оборачивалась для него проблемами с законом. В последний раз он задерживался МУРом в конце 1995 года именно за наркотики, когда пытался на своем джипе удрать от оперативников арбатскими переулками.

Погиб Худо в том самом джипе "Исудзу Родео", когда собирался отъезжать от своего дома в Малом Предтеченском переулке. Киллер сделал два выстрела сквозь боковое стекло автомобиля и скрылся. Убийцу найти не удалось…

Гасоян жил на широкую ногу. Достаточно сказать, что квартиру в районе Старой Москвы он приобрел за 200 тысяч долларов, а за прописку, по данным оперативников, "отстегнул" около семидесяти миллионов рублей. Тем не менее упрекнуть в нарушении воровских традиций Худо никто не мог, он пользовался уважением как лидеров славянского клана, так и земляков. Поэтому его смерть стала для многих полной неожиданностью.

По одной из версий, убийство заказали наркодельцы, не поделившие московский рынок с Гасояном. Он являлся монополистом по контролю наркопоставок из Средней Азии. Другое предположение: Худо залез в общак и истратил на собственные нужды около полумиллиона "зеленых". Последнее, как считают знавшие Гасояна люди, исключается. Покойный правила игра знал очень хорошо и посягать на "святое" никогда бы не стал. Здесь уместно вспомнить о Паше Цируле. Уже находясь в следственном изоляторе Лефортова, он узнал, что друзья на воле хотят использовать для его освобождения деньги общака. Реакция патриарха уголовного мира была незамедлительной и однозначной: "Даже не думай. За общак - руки отрублю!.."