Что касается безопасного способа умерщвления при помощи врачей, то Енукидзе сказал, что в ближайшее время центр обсудит, кого именно из руководителей партии и правительства нужно будет убить этим способом в первую очередь.

После назначения Ежова народным комиссаром внутренних дел было совершенно ясно, что вся деятельность нашей группы, а также «правотроцкистского блока» будет вскрыта. Ежов уже начал разгром кадров заговорщиков и, конечно, мог добраться до центра блока, и до меня, в частности.

И вот, во имя спасения нашей организации, во имя спасения Рыкова, Бухарина и других, мы решили убить Ежова. Отравление производил Буланов, он об этом суду рассказал. Я некоторые моменты в его речи отрицаю, но они не меняют факта и не меняют существа».25

Что, настоящий Рапава на глазах людей Вышинского будет повторять подвиги Запорожца и Ягоды, зная, что в стране уже пересмотрены дела осужденных в 1937-1938 гг., на свободу выпущено 330 тыс. человек, но зато из кадров НКВД вычищено и частично уже отдано по суд около 25 тыс. сотрудников?

И как прокуроры должны были бы посмотреть на отравление посла СССР или на гибель его при странных обстоятельствах в автокатастрофе? Ведь они знали, что единственный свидетель убийства Кирова – его телохранитель – погиб именно в автокатастрофе, когда сотрудники НКВД везли его на первый допрос. Ну, какой бы дурак в НКВД повторял почерк только что разоблаченных терактов врагов народа из НКВД?

Зачем надо было возить жертву в Москву и обратно? Почему было не задавить его машиной в Москве? Не сбросить в пропасть во время горной прогулки на Кавказе? Не утопить во время купания в море? Это какой-то нарочито идиотский план, выдуманный Руденко, и даже Катусев с ним согласился только из прокурорской солидарности.

25 Судебный отчет. Матер. Воен. кол-я Верх. Суда СССР. М., «Международная семья», 1997.