«Через кладбище»

- Битте, - сказал Сазон Иванович и медленно стал вытаскивать из-за пазухи бумажник.

А Михась, чтобы унять вдруг охватившую его нервную дрожь, вцепился обеими руками в перекладину телеги и так сидел, удивляясь и даже возмущаясь спокойствием и неторопливостью, с какими Сазон Иванович вынимал из бумажника аусвайс.

- Вот, ваше превосходительство, господин офицер, мой документик. Пожалуйста, битте шейн.

Офицер посмотрел документ, потом снова взглянул на Сазона Ивановича, должно быть сверяя фотографию на документе с подлинником.

- А это мой племенник, - кивнул на Михася Сазон Иванович. - Везу вот на свадьбу в Жухаловичи. Женить пора. Не желаете ли, господа, по нашему дикому русскому обычаю выпить за здоровье молодых? - Из соломы в передке телеги высвободил горлышко большой бутыли. - Ведь молодежь - она ни с чем не считается. Война не война, а жениться надо.

- Имеет невест? - насмешливо посмотрел на Михася офицер.

- Ну конечно, не на козе же ему жениться. Имеет невесту из хорошего дома. Дочь священника. После свадьбы предполагают поехать в Берлин или же в какой-нибудь другой немецкий город, чтобы поработать, так сказать, на пользу, на победу великой Германии - нашей, так сказать, освободительницы…

"И чего буровит, чего буровит", - с тоской и нетерпением думал Михась, все крепче сжимая вспотевшими руками перекладину телеги.

А Сазон Иванович говорил и говорил что-то уж совсем нелепое, как казалось Михасю, пересыпал свою речь немецкими словами и перетирал между тем полотенцем два граненых стаканчика, вынутых из соломы.

- Милости просим, - протянул он немцу стаканчик. - Не побрезгуйте нашей некультурностью. Это называется, по-нашему, вишневка, а по-вашему - кирш и еще как-то. Своего, так сказать, завода. Для свадьбы специально приготовлена.

26