Павел Нилин «Через кладбище»
А Феликс, должно быть привыкший к затяжному кашлю отца, подробно рассказывал Михасю, как они сперва вот на этой тележке привезли сюда лебедку, установили ее на твердый грунт, потом протянули к болоту длинный трос, как отец вошел в резиновых сапогах в болото, осмотрел первую бомбу, обвязал, укрепил на досках ролик и велел крутить ему, Феликсу, и невестке Еве.
- Наша Ева, она как конь, - сказал Феликс. - Ты ее видел?
- Нет, - помотал давно не стриженной головой Михась. - Но бомба же могла взорваться. Как вы не побоялись?
Василий Егорович откашлялся, вытер губы и печально улыбнулся:
- Как, спрашиваешь, не побоялись? А как вот один наш знакомый хлопец не побоялся гранату немцам в столовую кинуть, в окно?
- Ну это другое дело, - сконфузился Михась. - А бомбу вот такую вытаскивать из болота - это же черт-те что. И вы их, значит, три штуки вытащили?
- Четыре, - ухмыльнулся Феликс. - Вон она, в лопухах, - четвертая. Ева одна ее вытащила. Ох, она здоровая! К ней полицай тут приставал. Хотел ее пощупать. Как она ему вдруг залепит по морде. Она их презирает. Говорит, даже немцы много лучше полицаев. Ей немцы нравятся…
- Довольно болтать! - прикрикнул отец.
- А что за полицай? - спросил Михась. - Откуда?
- Да это опять же Шкулевич Микола, - сказал Василий Егорович. - Он все время к нам ходит. И в полиции служит и боится. Говорит мне: "Я все-таки ваш ученик. Если все переменится, если красные обратно придут, вы меня не продавайте. Я ведь никому не рассказывал, что вы были партийный. И брат мой о вас очень хорошего мнения". А Ева правда ему дала по морде. И он не обиделся. Все изобразил как шутку…
- Хороший, значит, сволочь, - заключил Михась. - Ну ладно, я его как-нибудь встречу…
Василий Егорович, наклонившись, внимательно осматривал первую бомбу, что-то прикидывал в уме.