Павел Нилин «Через кладбище»

- Зачем доски? - удивился Михась.

- Зачем? - вдруг невесело улыбнулся Василий Егорович. - А вот затем. Кто мне здесь и из чего гроб, если потребуется, сколотит?

- Ну это уж вы тоже сказали, - неодобрительно отозвался Михась. - При чем тут гроб? Ни с того ни с сего…

- Да это я просто пошутил, - как бы извинился Василий Егорович. - Но я серьезно говорю - это я теперь понимаю - допустил я ошибку насчет Евы. Пусть бы она пошла тогда к партизанам. Была возможность.

Феликс пошвыркал носом, сказал:

- И Еву сейчас бы там убили. Как Виктора и Егорушку. И вас бы, батя, убили, если бы вы пошли к партизанам…

- Не всех убивают. Вытри нос и не швыркай, - приказал отец Феликсу. - А Ева там была бы с мужем. И на правильном пути. А то крутится теперь машинисткой в городской управе. Примеряет какие-то немецкие кофточки. Кто может сказать, где она их берет? Фартучек какой-то добыла с бантами, как крылышки…

Михась вдруг вспомнил ту девушку в нарядном фартуке с бантами, хохотавшую у крыльца подле немецкого солдата, чистившего офицерский сапог, когда они с Сазоном Ивановичем проезжали мимо. И в сознании Михася Ева, которую он никогда не видел, мгновенно соединилась в одно лицо с той девушкой. Хотя та девушка едва ли бы вытащила вот такую бомбу из болота. А Ева вытащила.

- Она - я знаю, откуда их берет, эти кофточки, - сказал Феликс. - Ева свой свитер променяла Зинке на юбку и кофточку. А Зинке все приносит один немец - Эрик. И фартук этот от Зинки…

- Видал, какая информация, - кивнул на Феликса отец. - Во все бабьи дела вхож. Ну ладно. Нам все-таки работать надо. Как считаешь, Миша, будем сейчас эту чушку рубить? - толкнул он ногой бомбу. - В ней много тола.