Павел Нилин «Через кладбище»

Бугреев как-то растерянно посмотрел в окошко, потом в яму. И неожиданно со страшной силой ударил молотком по наковальне и исступленно, матерно выругался, как никогда не ругался при Михасе:

- Так что же это такое? Как же это можно понять? Неужели же он нас все-таки задавит? Неужели же все наши муки, все наши страдания, вся наша жизнь пойдет прахом? Целые годы голодали, бедствовали, строили нашу индустрию, так ее мать! И вот - нате вам. Все пошло волку под хвост. Все проворонили…

Бугреев добавил еще нехорошие слова.

Михась стоял у тисков убитый. Он понял, что только что по глупости, по ненужной откровенности совершил тягчайшую, непоправимую ошибку. Он не просто ученик Василия Егоровича. Он давно уже не ученик его. Он сейчас здесь, в этой кладбищенской сторожке, - представитель той грозной и могущественной, во многом таинственной силы, которая способна вселять надежду во все сердца. И вот он, Михась, случайно, конечно, по глупости может быть, лишил надежды этого больного и усталого человека, действующего из последних возможностей. И зачем только Михась так разболтался? И про Анатолия Жевжика зачем-то сказал, когда не полагается даже называть по фамилии людей из отряда…

Василий Егорович снова тяжко кашлял.

В яме в котле бурлила вода.

Михась вдруг снова вспомнил замечательных парней Сашу Иванченко и Сашу Иванцова, которые в прошлом году погибли вот у такого же котла. Вот так же кипела вода. И так же шевелились в ней снаряды. Только их было меньше. Всего три штуки. А здесь сейчас - девять. Котел больше. Как раз Саша Иванцов отогнал тогда Михася, заглянувшего в котел. Отогнал от костра очень грубо и даже пообещал набить морду, если он не отойдет.

- Уйди, сопляк! - закричал как сумасшедший.

Михась, понятно, тогда обиделся. Но когда он отошел, даже отбежал, обиженный, - раздался взрыв. И обоих Саш - Иванцова и Иванченко - убило взрывом. Они вытопили двадцать девять снарядов. А на тридцатом их убило.