Павел Нилин «Через кладбище»

И Михась воодушевляется. Рассказывает, как они раньше, в сорок первом году, подрывали немецкие эшелоны, когда плохо было с взрывчаткой и не умели еще по-настоящему ставить мины. Приходилось на уклоне развинчивать рельсы и оттягивать их в сторону на проволоке при подходе поезда. Тогда еще немцы не охраняли дороги. А теперь делается все по-другому. Возьмешь ящик какой-нибудь деревянный, заложишь туда тол и еще немецкую гранату, присобачишь к ней метров двести, двести пятьдесят шнура. Прикопаешь этот ящичек на хорошем месте на железнодорожном полотне и ждешь поезда. Другой раз долго ждешь. Дождь идет, но как-то дождя не замечаешь. Весь трясешься от нетерпения. Потом вдруг - та-та-та… Поезд. Шпалы дрожат. И тут, только паровоз или первый вагон на твою мину наедет, дергаешь шнур изо всей силы, быстро.

- Я еще в детстве, когда был маленький, тоже со шнурком, с веревочкой снегирей ловил, - засмеялся Михась. - Но это, конечно, сравнивать нельзя. Тут рванешь шнур - и самому даже станет страшно. Ка-ак жахнет, как жахнет! Грохот на весь лес. Ужас! Ревут, стонут! Ведь другой раз сотни солдат. Ужас как ревут! Особенно вот сейчас осень, далеко слышно…

- А не жалко?

Это спрашивает Феликс, незаметно вошедший в сторожку и наклонившийся над ямой.

- Неужели не жалко?

Михась вздрагивает от неожиданности.

- Кого это жалко?

- Ну, этих людей?

- Каких людей?

- Ну, которые в поезде едут.

- Так это ж какие люди? Фашисты.

- Все равно, наверно, люди.

Василий Егорович выбрасывает клещами из котла пустой снаряд, говорит Феликсу: