Павел Нилин «Через кладбище»

- Да, я ими интересуюсь, - с вызовом произносит Ева. - Я всем интересуюсь. Я даже хотела одно время стать журналисткой. Мой отец журналист…

- Что это - журналист?

- Ну он пишет в газетах. Я многим хотела стать. Но стала вот, как ты говоришь, немецкой овчаркой.

- Да я хотел… Я хотел сказать…

- Не смей, - опять почти вскрикивает Ева. - Не смей извиняться. Я тебя буду презирать. Это даже хорошо, что ты мне сказал. Ты сказал, потому что ты хороший человек. Убежденный. Конечно, с твоей точки зрения, я, наверно, не могла бы стать хорошей разведчицей, потому что… потому что перед самой войной меня исключили. Из комсомола…

- За что? За что исключили?

- За глупые разговоры и за любовь к красивым тряпкам. Вероятно, в основном правильно… правильно исключили. Но формулировка идиотская. Если б не война, у отца могли бы из-за меня быть крупные неприятности…

- А где он сейчас?

- Этого я не знаю. Я недавно ездила в Минск. Хотела что-нибудь узнать о родителях. Дом наш разбит. Мы жили у вокзала. Помнишь, такой большой серый дом?

Михась ничего не мог помнить. Он никогда не был в Минске. И сейчас ему было почему-то неловко, что он там не был. Он сконфуженно говорит:

- Все дома переломали… Но ничего. Это все мы им припомним. - Он ожесточается. - И эту музыку им припомним. Как они тут веселились почти что… - он оглядывается, - почти что на кладбище…

- Какой ты милый, - говорит Ева. - Ты не сердись, я ведь не сержусь на тебя, но ты еще просто… просто мальчик. И вот так проходит наша жизнь…