Павел Нилин «Через кладбище»

- Но как же ты пойдешь? Я тебе хотела утром, может быть удастся, достать хороший аусвайс. Печать у тебя особенно неважная…

- Ничего, как-нибудь. Ходил и без аусвайсов. Ничего.

- Ну как же это? Я хотела тебе еще что-то сказать. Может, покормить тебя?

- Нет, ничего не надо. Спасибо. И так все было хорошо. Спасибо. Я пошел.

- Ну как же? - опять говорит Ева. Она растерянна, почти беспомощна сейчас. И в беспомощности этой, в сонной рассеянности особенно удивительна и прекрасна. - Я хотела тебе еще что-то сказать. Я забыла, что я хотела тебе сказать…

Михасю трудно, неловко сейчас смотреть на нее. Он краснеет, даже потеет. Но не может оторвать глаз от ее высокой, чуть трепещущей под рубашкой груди.

- Боже мой, боже мой, - воркует Ева. - Софья Казимировна проснется и будет очень недовольна. Будет меня ругать, что я вот так тебя отпустила. Ты должен проститься с ней.

- Потом, - хочет закрыть глаза Михась, чтобы не смотреть на Еву.

- Когда же - потом? Подожди, - трогает Ева его за руку. - Одну минуточку. - И заглядывает за перегородку: - Мама, он уходит. Вы слышите меня? Он уходит…

- Кто уходит? - глухо отзывается Софья Казимировна.

- Ну, он. Наш хлопец. Михась.

- Уходит?

Софья Казимировна появляется из-за перегородки. У нее на голове - как рожки. Волосы ее переплетены какими-то бумажками или тряпочками. "Для чего это?" - удивляется про себя Михась. И говорит, почтительно кланяясь, как учительнице в школе:

- До свиданьица, Софья Казимировна.

Он хочет еще сказать: "Извиняюсь за беспокойство". Или что-то в этом роде. Но не говорит. Он скорее хочет уйти, пока она его снова не назвала Иродом, ненасытным зверем лесным или еще как-нибудь.

- Ты уходишь? - оглядывает его она. - А как же эти… вещи?