«Грани русского раскола»

чем 25 тысяч, или 3 человека на каждые 10000 населения. Получалось, что количество предавших старообрядчество крайне невелико, а это позволяло оптимистически заключить: «Сила наша – не в них»1.

На самом деле попытки лидеров эмиграции использовать купечество, в большинстве действительно староверческое, в своей политике несколько удивляют. Может быть, это как раз тот случай, когда открывшиеся перспективы заслонили реальность. Ведь те, кто на практическом опыте знал российскую жизнь, не имели никаких иллюзий относительно участия купцов в антиправительственном движении. Это запечатлено в литературе первой половины 1860-х годов. Так, в романе Н.С. Лескова «Некуда» (1864) усилия революционно настроенной молодежи по доставке литературы, включая «Колокол», для знакомых раскольников заканчиваются совершенно неожиданно. Купец, которого снабдили литературой, попросту выбрасывает ее в прорубь и извещает обо всем полицию, что невероятно потрясло главных героев книги. Аналогичная ситуация и в романе А.Ф. Писемского «Взбаламученное море» (1863). Здесь настойчивые попытки одного из персонажей завоевать расположение купца реверансами в адрес раскола (мол, как можно так плохо поступать с такими замечательными людьми!) встречают полное равнодушие: какое кому дело, как со мной поступают, или барин и мужики – каждый сам по себе2.

Надо сказать, что вожди движения, осознав имеющиеся проблемы, внесли серьезные коррективы в свои действия. Постулат о роли раскола как основной силы противостояния под сомнение не ставился. Однако теперь акценты переместились непосредственно в гущу народа, в низы. Нечего ждать ни от известных в литературе имен – они только дискредитируют дело; ни от купечества – более гнилого,

1 См.: Огарев Н.П. Второе письмо к иноку // Общее вече. №23. 15 ноября 1863 года.

2 См.: Лесков Н.С. Некуда // Собр. соч. в 11-ти томах. Т. 2. М., 1956. С. 397-401; Писемский А.Ф. Взбаламученное море // Собр. соч. в 8-ми томах. Т. 4. СПб., 1910. С. 532-537. Эти произведения талантливых русских писателей принесли им немало испытаний. В те годы они были крайне плохо встречены демократическими кругами, так как ставили под сомнение перспективы ведущейся борьбы. Неверие в возможности использования раскола для антиправительственных выступлений явилось только частью их общего пессимизма по поводу тех действий, которые практиковали революционеры. В итоге оба литератора подверглись шквалу критики и ни один год испытывали трудности с публикацией своих трудов. Это лишний раз доказывает, насколько сильны были революционные ожидания в 60-70-х годах XIX столетия.

67