В школе-интернате Коля учился вполне прилично и входил в число активистов. О том, каким он был в то время, можно судить по такому случаю, который произошел с ним в самом конце 50-х годов.

Рассказывает Н. Караченцов: «Я тогда потерял свой комсомольский билет. Он вывалился из кармана куртки, когда мы с ребятами гуляли на ВДНХ. Переживал я страшно. Как положено, повинился перед комсомольским собранием, целиком признал свою вину и попросил наказать меня построже. Чуть ли не со слезами на глазах умолял выгнать меня поганой метлой из комсомола: мол, не место в организации тем, кто не дорожит святыней, каковой является членская книжка. Мне выговор хотели объявить, а я кричал: нет, мало этого, исключить меня надо, исключить! И я не притворялся, кричал по убеждению. Хотел, чтобы меня выгнали, а я потом, что называется, кровью заслужу право называться комсомольцем! Идиот, одним словом!..»

Первые серьезные мысли о том, чтобы посвятить себя сценическому искусству, стали приходить к Караченцову в юности, причем вновь не без участия родителей. Те частенько отправляли его отдыхать в Дом творчества «Щелыково», что в Костромской области, который сначала принадлежал Малому театру, а затем - ВТО. Общение со знаменитыми мастерами сцены и подвигло юношу избрать себе в качестве будущей профессии актерскую. В 1963 году Караченцов подал документы в Школу-студию МХАТа. Это был год Кота, про который в гороскопе Обезьяне сказано следующее: «Весьма удачный во всех отношениях год. Обезьяны везет в делах, любви и новых знакомствах». Так и вышло: Караченцова приняли в Школу- студию с первого же захода. Он попал на курс профессора В. К. Монюкова. О своих студенческих годах Николай вспоминает следующим образом: