«Меня охватывает отчаяние. Я недотягиваю роль, а что делать - не знаю. Это же крупный, большой человек. С большим сердцем, с большими чувствами, с большим размахом. Талантливый! А у меня получается простой, заурядный человек. Приниженный, заземленный, скучный реализм, правдивость, которая уже надоела. Нужны обобщения, нужна страсть, нужен темперамент, нужна философия. А идет только правдочка…»

Последний съемочный день в группе выпал на 29 июля 1964 года. То есть на съемки фильма ушел почти год, без восьми дней. 6 августа Ульянов записал в дневнике: «Озвучивание заканчиваем. Каждый день по шесть-семь часов у пульта. Но когда я озвучил весь материал, понял, что чуда не произошло. Я не поднялся выше крепкого среднего уровня.

Все на месте, все крепко, но открытия характера не произошло. Я Егора, наверное, не сыграл до самого дна ».

Между тем в ЦК КПСС и Госкино у «Председателя» нашлось немало противников. Причем именно патриотизм ленты их больше всего и пугал. Поэтому желание Салтыкова экранизировать повесть Нагибина с самого начала было встречено в Госкино без большого энтузиазма. Однако в высоких сферах у фильма оказалось и немало горячих сторонников, которые сделали все возможное, чтобы он был запущен в производство.

Работа над фильмом закончилась в августе 1964 года. В Госкино отношение к нему не изменилось - энтузиазма ни кто не выказывал, но и особой обструкции ему никто не устроил. Правда, кое-какие купюры внести приказали: особенно во вторую серию. Потом фильм собирались показать Хрущеву, чтобы он дал окончательную отмашку на его выход в прокат. Просмотр должен был состояться в Сочи, где осенью того года Хрущев отдыхал. Однако в дело вмешались непредвиденные обстоятельства.