Но как только президент России объявил новую войну коррупции, правоохранительные органы вспомнили про Смышникова. Еще в конце 1991 года на него в прокуратуру поступил сигнал о незаконном получении 40 тысяч рублей. Но тогда доказать что-либо против супрефекта не удалось. Весной же 1992 года все было разыграно как по нотам. 6 мая взяткодатели (молодой человек из товарищества с ограниченной ответственностью и женщина) были привезены на Петровку, 38 и оттуда позвонили домой Смышникову. По телефону договорились о том, что деньги завезут на квартиру супрефекта. Разговор, естественно, записывался на магнитофон. После этого все деньги были помечены специальной краской, а женщина была надежно экипирована радиомикрофоном.

Посадив женщину в машину, оперативники попрятали туда же лампы, видеотехнику и тронулись в путь — на Союзный проспект к Смышникову. Приехав туда, вперед пропустили в дом женщину, затем, после того как она вручила деньги супрефекту, вошли в квартиру сами. Смышников, естественно, все отрицал, от денег отказывался, но ладони его рук, светящиеся мягким светом, говорили сами за себя. Через день почти все центральные газеты говорили об этом аресте. В 1993 году состоялся суд, который приговорил бывшего супрефекта к 12 годам лишения свободы.

Однако «гладкость» и «чистота» подобных задержаний были отнюдь не правилом в трудной работе милиции, а скорее исключением. С января по апрель 1992 года против сотрудников милиции дважды применялись гранаты, 17 раз — огнестрельное оружие. В январе в Сокольниках преступники ворвались в квартиру оперуполномоченного и, не застав его дома, нанесли семь ножевых ранений его матери, задушив затем чулком и четырехлетнего ребенка. В апреле в Нарьян-Маре преступники вывели из строя инспектора при помощи газового баллончика, после чего, завладев его пистолетом, выстрелили ему в сердце. Всего с начала года 5 милиционеров подверглись нападениям прямо в рабочих кабинетах и 8 в собственных квартирах. За полгода в России погибли 52 милиционера.