Можно ли утверждать, что «финансовый пирог» России поделен? Вероятно, нет. Иначе как объяснить стремление Центробанка и стоящих за ним полугосударственных банков-монстров задавить коммерческие «комсомольские» и «гэбистские» при помощи крупнейших иностранных банков, лицензии которым В. Геращенко вдруг начал выдавать с необъяснимой охотой? Объяснялось это так: лучше «Креди Лондон» и «Дрезден-банк», нежели отечественная мафия. Коммерческие банки в ответ вспомнили историю с фальшивыми чеченскими авизо: мыслимое ли дело, чтобы из Центробанка уходили десятки миллиардов, а председатель ничего про это не знал?

Возможно ли внезапное появление в финансовом мире той или иной страны какой-то сверхновой силы? В странах со сложившимися стабильными капиталистическими структурами — нет. В России, где, в сущности, не существует (оно только разрабатывается) рыночного законодательства, где нет окончательной ясности с государственной границей, таможенным кодексом, землей, недвижимостью, приватизацией, рублевой зоной и т. д. — вполне…

Во всем мире капиталы делятся на коммерческие и производственные. В России нынче торжествует коммерческий капитал. Производство со сколько-нибудь длительным циклом изначально невыгодно. Писатель Юрий Милославский совершенно справедливо писал недавно в «Независимой газете», что если нынче в России людям за что-нибудь и платят деньги, так это за то, чтобы они ни в коем случае ничего не делали…

Если в стране нет производства, деньги делаются лишь в торговле либо в банках. Торговля, несмотря на кажущуюся простоту, предполагает немалую смекалку и умение. В торговле гораздо проще прогореть, нежели обогатиться. Другое дело — банк. Россия нынче, пожалуй, единственная в мире страна, где банки делают деньги не столько из воздуха, сколько из времени (для западных банков совершенно нереально) — часов, дней, недель: пока перевод, скажем, идет из Москвы в Красноярск.