Сергей Граховский «Рудобельская республика»

еще не выпускавший из рук длинного ружья. Свитка подпоясана брезентовым охотничьим патронташем, треух залихватски сбит набекрень.

— А ты, дед, часом, не солью лупил? — подтрунивал высокий как столб и всегда спокойный Максим Ус. — Как шарахнешь, гляжу — панки только кубарем катятся да на ту сторону драпают.

Все захохотали. Но Терешка не растерялся.

— Это они со страху, а у меня по две дробинки в каждом патроне. Как врежу, так с копыт долой. Скажи ты мне, Максиме, кто это с того боку бонбы на мост кидал? Куда они подевались, те люди?

— Все будешь знать, скоро состаришься. — Ус повернулся и пошел в боковушку к Соловью.

В тесной комнатушке на лавках, на столах, на подоконнике сидели командиры отрядов и ревкомовцы.

— Еще один такой бой, а дальше придется отбиваться камнями и дубинами, — говорил Александр. — Патронов мало, винтовок на всех не хватает. Что будем делать, хлопцы?

— Если бы разжиться еще хоть парой пулеметов да ящиков пять патронов раздобыть, — начал Драпеза.

— Может, одолжить у пана Довбор-Мусницкого? — серьезно спросил Максим Левков. Он и шутил не улыбаясь.

— Шутки шутками, а с Бобруйском связаться надо. Уездный комитет хоть и в подполье, но поможет. — Соловей ждал, что скажут ревкомовцы.

Вдруг открылась дверь, и на пороге, с двумя большими торбами, перекинутыми через плечо, появился Иван Мозалевский. Еще больше заросший и обрюзгший, он скинул у дверей поклажу, поздоровался со всеми, сел на край лавки, достал жестянку из-под ружейного масла, отвинтил крышку, отсыпал самосаду и закурил.

— Жаловаться пришел, товарищ Соловей, — начал глусский сапожник. — Сами тут воюете, а я шершней обшиваю, черевички с высокими халявками шляхтянкам подгоняю. Разве я для того пришел к вам?

— О, так это завидная работенка, лишь бы только халявки подлиннее были,— пошутил Ничипор Звонкович.

Мужики дружно засмеялись. Словно и не было недавнего боя с легионерами и это не по ним стреляли из карабинов . Соловей поднялся из-за стола.