Сергей Граховский «Рудобельская республика»
сбивая мухоморы и сыроежки. Из-за куста вышел Иван в начищенных сапогах, кортовом пиджаке, черной фуражке с блестящим козырьком. Он побежал к ней настречу, обнял, прижал, а поцеловать не отважился — еще ведь не жена.
— Пришла? Вот и хорошо. А я только подъехал. Как думаешь, старики не хватятся и не побегут следом?
Возле коня стоял молодой свояк Ивана и ольховой веткой отгонял слепней и мух с лошадиной морды.
— Давай, молодая, свое приданое, — вместо приветствия пошутил он, взял ведерко с Галиной одеждой, поставил в передок и прикрыл свеженакошенной травой. Поправил постилку на возу, подтянул сбрую.
— Если хочешь украсть невесту, так быстрее погоняй, — сказал он Ивану и вскочил на воз. Молодые сели на постилку. Затарахтели колеса по лесной дороге, объезжая деревни и большаки.
Из ситцевого платочка Иван достал фату и веночек из жестких белых цветов. Гэля нащупала под воротничком иголку с длинной ниткой и стала пришивать венок к фате.
Лесными дорогами они проехали верст двадцать, аж до Лучиц, и остановились у паперти маленькой деревянной церкви. Вокруг никого не было. В песке, возле коновязи, ковырялись поповские индюки, да в густых лопухах хрюкал сытый поросенок. Гэля осталась одна на подводе, а Иван со свояком побежали в поповский дом. Они уже давно сговорились с батюшкой и заплатили вперед три пуда жита.
Вскоре показался старый, тщедушный попик в белом полотняном подряснике и в порыжевшей от времени соломенной шляпе. За ним семенил в опорках на босу ногу горбатенький звонарь с безбородым лицом. Он позвякивал связкой ключей, а следом шли Иван со свояком.
Иван сбегал к возу, взял Гэлю за руку и повел в темные двери. В притворе она надела фату с венком и робко вошла в прохладный полумрак церкви. Возле аналоя горела одна свечка. На столике Гэля заметила два медных перстенька, видно, выкованные карпиловским кузнецом из толстого николаевского пятака. Когда поп запел: «Венчается раба божья…» — над Гэлиной головой Иванов свояк поднял блестящий венец, похожий на царскую корону, а над Иваном держал такой же венец горбатенький