Сергей Граховский «Рудобельская республика»

шли обутые в сапоги и ботинки с обмотками, а за ними шлепали в лаптях и опорках.

На углу Муравьевской и Минской улиц от имени ревкома красноармейцев приветствовал Петр Михайлович Серебряков. Многие знали его и раньше,- только как Павла Балашова.

Солдаты разместились в только что освободившихся казармах Бобруйской крепости. Даже по лицам было видно, что в полку собрались люди разных национальностей. Были красивые черноглазые мадьяры, чубатые казаки и рослые белокурые латыши. До самых ворот крепости рядом с командиром бежали мальчишки — в материнских жакетках и безрукавках, в больших, сношенных шапках, налезавших на глаза и курносые носы, в опорках с осиновыми подошвами, в разбитых отцовских сапогах. Десятки верст прошли мальчишки гражданской войны, встречая из походов и провожая в бои красные полки.

Вечером в пустых комнатах уездного ревкома собрались вчерашние подпольщики, пришли партийцы-железнодорожники и заводские большевики, были здесь и командиры партизанских отрядов. Председателем ревкома избрали Платона Ревинского, заместителем — Петра Серебрякова, председателем ЧК — Бориса Наймана, военным комиссаром — Прокопа Молоковича. Здесь же было решено оставить в Бобруйске Александра Соловья. Ему поручили организовать и возглавить караульный батальон.

— А как же наша волость? — спросил он.

— Там есть Максим Левков, Никифор Звонкович, Левон Одинец. Да в вашей «республике» любой может быть председателем ревкома, военным комиссаром, там и беспартийные — настоящие большевики, — убеждал его Ревинский. — Рудобелка — самая надежная опора нашего уезда.

Так и остался Александр Соловей командиром 2-го Бобруйского караульного батальона. Ему отвели так называемые красные казармы. Зашел в них командир, зажал пальцами нос, посмотрел на загаженный пол, разбитые окна, горы мусора и соломы и только покачал головой.

Назавтра по разнарядке ревкома солдаты 2-го караульного батальона привели к казармам человек восемьдесят купцов, лавочников, бывших городовых и чиновников.