Сергей Граховский «Рудобельская республика»
С ветряка, стоявшего на Ковалевском поле, строчил польский пулемет. В чистой морозной синеве, словно свечки, горят хаты в Дуброве, Лавстыках, Ковалях. Партизаны отходят к лесу, однако не бегут, хотя силы и неравные, хотя корчатся и умирают на снегу товарищи, пробитые панскими пулями. Не встал, не шевельнулся Моисей Рогович, распластался на твердом насте Виктор Вотчиц, ткнулся лицом в небольшой сугроб Василь Звонкович.
Наверное, десяток легионеров скосил Гриша Маковецкий, вскочил, чтобы швырнуть гранату, и бросил все-таки, но сразу же схватился за живот, перегнулся, будто надломленный ветром, завертелся на месте. Его распрямила вторая пуля, и он свалился как подкошенный.
Впервые на Параскиных глазах помирали один за другим молодые хлопцы. Она знала их с детства. И так просто, в один миг, нету ни Василя, ни Виктора, ни Рыгора. Слезы душили ее. Параска стреляла в отчаянии и отползала со взводом на Рудню. Там недалеко и лес.
Слышна была пальба в Старой и Новой Дубровах. Это отбивался взвод Максима Уса.
— Отходить на Шкаву! — приказал командир.
А по улице уже бежали легионеры. Они то появлялись, то исчезали в клубах дыма. Ровно, как свечи, в тишине морозного дня догорали соломенные крыши, оседали почерневшие стены подожженных хат, как оголенные ребра, торчали черные стропила. Они подламывались, клонились набок, оседали и падали. Никто не гасил пожара, никто ничего не выносил, ничего не спасал. Люди притаились в погребах, убежали в лес, попрятались в стогах сена.
Вокруг шла стрельба. Легионеры швыряли на пожарища гранаты. Они рвались со страшным грохотом, разбрасывая в разные стороны горящие головешки.
Высокий плотный Максим Ус прижался к стене сарая и без промаха бил из винтовки по жолнерам. Его взвод пробивался в сосняк, росший неподалеку от села. Максим, наверное, хотел, прикрывая отход хлопцев, подпустить легионеров ближе и шарахнуть в них гранатой, а самому прошмыгнуть в кустарник, а там и до леса рукой подать. Но пилсудчики заметили Максима и сосредоточили на нем огонь. Пули свистели и глухо шлепали в почерневший сруб сарая.