Потом они пришли в одну из комнат на пятом этаже в конце длинного коридора. Там Виктор познакомил Катю с оператором Вадимом Антоненко, долговязым мрачноватого вида человеком в потертой кожаной куртке и заношенных джинсах. Он встал с кожаного дивана, молча пожал руку, протянутую Катей, и так же молча уселся обратно на диван, дымя сигаретой.

- А это Валентина Владимировна, будет нашим директором, - представил Виктор плотную полную пятидесятилетнюю женщину в больших очках в роговой оправе.

Поздоровались, улыбнулись, протянули друг другу руки.

- Валентина Владимировна сейчас делает смету расходов по картине. Завтра она будет готова, тогда пойдем разговаривать с генеральной дирекцией, - сказал Виктор.

- Я буду у себя, Виктор Олегович, - сказала директриса и ушла, еще раз улыбнувшись на прощание Кате.

Потом Виктор представил Кате второго режиссера, художника по костюмам, еще кого-то. Все здоровались с Катей, произносили дежурное: «Очень приятно» и вскорости покидали комнату по своим делам. Наконец остались только оператор, художник по костюмам Нина Константиновна и Виктор. Он некоторое время молча ходил по комнате-кабинету, потом спросил:

- Ты хорошо помнишь, как была одета мать, когда приехала за тобой в детский дом?

Катя сидела боком на стуле у письменного стола, заваленного бумагами и старыми фотографиями. «Он уже начал работать, - с удовлетворением подумала она. - Это хорошо. Значит, будет хорошо работать, значит, это его задело». Виктор задал вопрос, и Катя задумалась. Напротив нее на диване сидел оператор Вадим. Вид у него действительно был желчный, мрачный. Да еще этот большой хрящеватый нос, растрепанная густая шевелюра полуседых волос, пристальный взгляд голубых холодных глаз. «Тот еще типчик», - подумала Катя и ответила неуверенно:

- Кажется… помню…