- Во-во, вспомнила. На твою матушку иногда снисходило просветление… А жених-то ей понравился?

- Не знаю… - пожала плечами Катя. - Кажется, да… Они виделись всего два или три раза… Но ведь маму правда вызывали в КГБ, пугали, требовали воздействовать на меня, угрожали… Это я уже потом узнала… Расписывать нас не хотели, подонки. Раза четыре в ЗАГСе регистрацию переносили. Поиздевались, как хотели…

- Это уж как водится… - согласно кивнул Виктор. - У нас ведь все для человека и все во имя человека…

- Вот-вот. Даже грозились у матери квартиру отобрать. Дескать, вы остаетесь одна и вам теперь такая большая квартира не нужна, - с усмешкой произнесла Катя.

Оператор Вадим опрокинул содержимое рюмки в рот, поморщился, мотая головой, фыркнул:

- Интересно, из какого дерьма большевики теперь водку делают?

- А ты пей виску, - сказал Виктор. - Заказать?

- Виска кусается, - вздохнул Вадим. - И потом, русскому человеку виску пить неприлично, когда на столе стоит водка.

- Почему? - с улыбкой спросила Катя.

- Долго объяснять, Катерина Семеновна, не поймете! - Вадим вдруг помрачнел, зло ударил кулаком по столу. - Водка должна быть пшеничная. сволочи! Хлебная! Чистая!

- Ты уже напился, Вадим, - заботливо сказал Виктор.

- Уже за одно это коммунистов люто ненавижу! Всю водку испоганили, подлецы!

Катя опять коротко рассмеялась. Виктор заулыбался. А Вадим мрачно сопел, жуя соленый огурец. Потом сказал с отвращением:

- И огурцы какие-то… паскудные…

- Ты так далеко зайдешь, Вадюша, - усмехнулся Виктор. - До полного отрицания всего… общества.