…Двери лифта почти бесшумно разошлись, и Катя шагнула на мягкий ковер коридора. Дежурная, сидевшая за конторкой в холле и читавшая книгу, подняла голову, улыбнулась:

- Вас там ожидают…

- Кто? - удивилась Катя, забирая ключи от номера.

- А вы сами увидите. Надеюсь, ночевать они у вас не останутся? Посетителям разрешается только до двенадцати ноль-ноль.

- Да-да, спасибо, - ответила Катя, глядя на нее непонимающими глазами, и пошла по коридору. Толстая ковровая дорожка скрадывала звуки шагов.

Возле номера Кати тоже был небольшой холл с двумя креслами, небольшим диваном, телевизором и журнальным столиком. В одном кресле спали, обнявшись, как родные братья, режиссер Виктор и оператор Вадим, причем голова Виктора покоилась на груди Вадима. И слышался кудрявый храп. В кресле напротив, раскинув толстые огромные ноги, обтянутые засаленными джинсами, в расстегнутой потертой кожаной куртке и тельняшке под ней, спал бородатый громила. Рядом на ковре лежала гитара.

Катя оглядела незваных гостей и тихо рассмеялась. Открыла дверь номера, потом вернулась к креслам, потормошила за плечо Вадима:

- Эй… Вадим… проснись…

- Лейтенант, будь человеком, отвали… тебе русским языком сказали… - не открывая глаз, забормотал Вадим. - Не хулиганим, никого не обижаем… дай поспать, лейтенант…

- Вадим! - громче сказала Катя, и оператор, наконец, открыл глаза, мутные и бессмысленные, уставился на нее, с трудом, медленно узнавая. А когда узнал, слабо улыбнулся, зевнул протяжно:

- Фу ты… а я думал, лейтенант… А ты где, между прочим, мадам, шляешься? Мы тут тебя заждались…

- Она к любовнику на моей машине ездила… - подал голос проснувшийся Виктор, тяжело поднялся, потянулся с хрустом, проговорил еще: - Завела себе любовника и шастает к нему по ночам! Артистка называется, ни чести, ни совести.