- Сейчас, Витенька, я что-нибудь придумаю, - пообещала Марина и ушла. Виктор с нелепым видом стоял в дверях и злился. За столиками сидело множество знакомых, и почти все махали Виктору руками, приветствуя его и приглашая за столик к себе, но Виктор отказывался с вымученной улыбкой, проклиная про себя эту проклятую рыгаловку. Наконец появилась Марина в сопровождении двух дородных официанток, которые несли стол.

- Ничего, если мы вот тут у двери поставим? - спросила Марина и не дожидаясь, что ответит Виктор, махнула рукой официанткам, показывая им на свободное место у самых дверей. Стол поставили, застелили скатертью, принесли пепельницу и тарелки с ножами и вилками, бокалы и рюмки.

- Ты один будешь или кто-нибудь подойдет? - спросила метрдотель.

- Один. Но, пожалуйста, Мариночка, не подсаживай ко мне никого, - попросил Виктор. - Я устал, как собака и хочу посидеть один.

- Хорошо-хорошо, - заверила его Марина и погладила по плечу. - Тебя Ирочка обслужит, не возражаешь?

Виктор не ответил, сев за стол и закуривая сигарету. Он специально так сел, чтобы быть спиной ко всему залу - взгляд упирался в стену, а чуть левее виднелся сквозь стеклянные двери просторный холл и часть лестничной площадки. Подошла официантка Ира, и Виктор заказал шурпу, эскалоп из свинины, салат из помидоров и огурцов со сметаной, красной рыбы, две бутылки «боржоми» и триста водки, затем закурил и стал терпеливо ждать, когда принесут выпивку и еду. Ресторанный зал монотонно и негромко шумел, лишь изредка стреляли пробки из бутылок с шампанским и раздавались отдельные пьяные выкрики. В зале было душно и сильно накурено. Обычный августовский день. Завтра надо ехать к Эдику Гаврилову, вспомнил Виктор, послушаем, что он там насочинял, балалаечник хренов. Эдик Гаврилов был композитором и писал к картине музыку. Он уже звонил Виктору несколько раз, спрашивал, когда он приедет послушать? Виктор действительно тогда был занят каждый день с утра до вечера, и встречу приходилось раз за разом откладывать. Наконец, твердо договорились на девятнадцатое.