- А зови его сюда. Сейчас я тебе подниму настроение. Только селектор сделай погромче.

В кабинет вошел политик. То, что это именно политик, догадался бы и даун. Если бы такое можно было прописать в уставе партии, то ему бы очень подошла татуировка на лбу, где строгим шрифтом было бы наколото: «Партийная дисциплина прежде всего!» Она бы неплохо гармонировала с пробором, шедшим от самого уха и аккуратно закрывавшим больше половины выстраданной лысины.

- Пал Палыч, утро доброе! Как наше драгоценное здоровье? - наигранно бодро произнес политик, умудрившись при этом слегка подпрыгнуть.

- Здоровье? Наше с вами?

Политик немедленно потерялся, не найдя что ответить. Пал Палыч помог ему выкарабкаться из этой непроходимой для Линькова ситуации.

- Вас как по батюшке?..

- Данилыч… Степан Данилович.

- Слушаю вас, любезный Степан Данилыч, - радушно сказал Пал Палыч, не предложив при этом стоящему в дверях по стойке смирно Степану Даниловичу присесть.

Задним местом почуяв неладное, Степан Данилович попытался сохранить в себе бодрость духа, но чем больше непринужденности хотел он придать своему поведению, тем громче сопел и чаще моргал глазами.

- Так ведь… Пал Палыч… Дела большие… Внеочередной на носу…

- Я так понимаю, у вас на носу новый лидер?

- Ну что вы! Как вы могли подумать? Авторитет Николая Николаевича непререкаем.

- То есть незыблем? - уточнил Остроголов.

- Так точно, - отрапортовал политик.

- А вот это правильно! Николай Николаевич - монолит. Так что же у нас тогда на носу?

- Съезд, Пал Палыч. Внеочередной съезд нашей партии по поводу экстренного принятия новой программы.

- Ах, съезд! - всплеснул руками олигарх. - Ну что же вы, как говорит мой знакомый, «голуба моя», раньше-то молчали? Вам денег, что ли?