- Лариса, неужели ты думаешь, что я так плохо могу относиться к тебе, что позволю этому случиться в машине? Прошу тебя, успокойся. Успокойся и расскажи мне, что это вдруг на тебя нашло?

- Скажи, ты правда виделся вчера с Остроголовым?

- Да, правда. Но что случилось?

- Случилось то, что он был гнидой - гнидой и остался!

- Лариса, я прошу тебя!.. Мое отношение к тебе - это мое отношение к тебе, но Паша - это Паша. Он был моим другом, им и останется.

- Сереженька, каким, к черту, другом?! Он мне вчера сказал, что ты монах. До слез меня довел, сволочь!

- Я - монах? Ты бредишь, Лариса?

- Это не я. Это он, наверное, бредит. Но он не бредит. Он знал, что говорил. Никогда не прощу!

Сергей провел рукой по лицу.

- Подожди, Лариса. Это серьезно. Мне надо подумать. Ах, Пашка, Пашка… Почему именно монах? Я еще вчера подумал, но как-то не придал этому значения… А ты ничего странного в его поведении не замечала?

- А чего тут замечать? Он, по-моему, после того, как съездил к этому доктору, совсем свихнулся.

- К доктору? Да он же всегда был здоров, как бык.

- Был здоров, да вот заболел.

- А какой диагноз?

- В том-то и дело, что определить не могут. А тут к этому Петровичу съездил и стал стихи писать.

- Петрович - это доктор, что ли?

- Да вроде того. Не знаю, что у них там случилось, но после этого посещения он явно не в себе. Сказал, что ты сегодня утром уехал в свой монастырь.