- Так вот, Лариса, вчера я тебе не сказал, что Сережа и этот доктор - одно лицо. Только у Сережи поверх рясы был на груди православный крест, а на голом теле Петровича ты вряд ли бы углядела что-ни будь подобное. К тому же он никакой и не доктор.

Это сущность. Сильная материализованная сущность, принимающая различные формы и обличия, а, думаю, ткни эту сволочь пальцем…

Лариса залпом опустошила рюмку. Пал Палыч налил ей еще. Она, не задумываясь, выпила вторую.

- Ты мне все врешь. Ты - дьявол. Я тебе не верю.

- Поэтому, - невозмутимо продолжал Пал Палыч, наливая ей третью рюмку, - я сильно сомневаюсь, что у вас в этом плане могло что-то произойти. Это, я думаю, не его конек. Да и не это ему было надо от тебя. То-то ты у нас влетела такая рассерженная. Обычно после двух часов «строгого постельного режима» вы бываете куда добрее. А тут прямо гром и молнии.

За окном послышались раскаты грома. Пал Палыч отреагировал на это явление так, словно громыхнуло не в феврале, а в мае.

- Да, что-то странное у нас с природой происходит. Ох, любишь ты, Лариса, пребывать в состоянии, далеком от реальности.

Повернув ее к себе за плечо и, чуть ли не в упор, пристально глядя в глаза Ларисы, Пал Палыч произнес, будто отчеканил:

- А мой Сережка истинный. И он, в отличие от нас с тобой, человек. Из плоти, крови и своей души бессмертной. Поняла теперь? Вот так-то, милая.

Выпив третью рюмку, Лариса смотрела на стену кабинета, раскачиваясь в кресле взад-вперед, словно маятник.

- Извини, дорогая, но больше времени я уделить тебе не смогу. У меня еще дела. К тому же, насколько я знаю, тебе тоже надо торопиться. Ты мне вроде вчера говорила, что открываешь выставку нудистов-авангардистов или как их там еще?.. Нехорошо заставлять людей ждать себя. Я так понимаю, без тебя перерезать ленточку не осмелятся. Так что поторопись, Лариса.