Выйдя за ограду, он еще раз посмотрел на родительские надгробия.

- Ну, прощайте. Кто знает, может, скоро увидимся. Сие только Он ведает.

Прикрыв дверцу ограды. Пал Палыч пошел по узкой тропинке между могилами.

Машины развернулись и ждали хозяина. Выйдя на аллею, Пал Палыч подошел к водительской двери «Мерседеса». Она сразу открылась, и появился его водитель.

- Гриша, ты только не обижайся… Нехорошо в таком месте раскатывать на машинах. Впрочем, я сам виноват. Надо было сказать тебе.

- Извините, Пал Палыч. Я так подумал… Когда в последний раз…

- Забудь ты, Гриша, про последние разы. Не будет их больше. Я пойду пешком, а вы езжайте вперед и за воротами меня ждите. И вы все тоже идите, - обратился он к охране. - Один дойду. Ничего со мной не случится. Ребята, ну дайте мне немного побыть одному.

Процессия из людей и машин двинулась вперед, а Пал Палыч периодически махал рукой охране, не желавшей его далеко от себя отпускать. Начинало смеркаться, и на кладбище было пустынно.

Подойдя к церкви, он остановился перед входом. Немного потоптавшись на месте, неловко перекрестился, неуклюже поклонился и, улыбнувшись, сказал: «Прости ты, Господи, раба твоего грешного». Пал Палыч закрыл глаза, поднеся руку к груди. Он почувствовал сильную резкую боль. Словно острым клинком пронзив его сердце, боль моментально ушла. Он открыл глаза. С большой, висевшей над самым входом иконы на него смотрел Сын Божий в окружении четырех ангелов.

- Скажи мне, Господи, неужели мы так устроены, что приходим к чему-то разумному только через больи страдания?

Пал Палычу показалось, что Он тоже улыбнулся.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль за домом под номером «десять» бронированный «Брабус» свернул с Кутузовского проспекта и, проехав около пятидесяти метров, остановился возле дома под номером «двенадцать», стоящим в некотором углублении. Высадив хозяина с телохранителем, не торопясь поехал на охраняемую стоянку для машин посетителей ресторана в сопровождении «Гелентвагена», также освободившегося от бремени тяжеловесных охранников.