- Ну хорошо, а почему ты все время говоришь о моей смерти, если я пока еще здесь? - не переставал улыбаться Пал Палыч, слушая Эльвирино повествование.

- Да в том-то и дело, Пашенька, что медицина зафиксировала не клиническую, а биологическую смерть, и тебя мы похоронили.

- То есть как? - улыбка сошла с лица Пал Палыча.

- Ну, я неправильно выразилась. Конечно, тебя сначала отправили в морг, а уже потом…

- Подожди, подожди. Не все сразу. Давай, родная, по порядку. Я тебе буду задавать вопросы, а ты мне будешь на них спокойно отвечать. Идет?

- Я согласна, Пашенька.

Пал Палыч тщательно оглядел свой «девственный» живот, лишенный признаков какого-либо хирургического вмешательства патологоанатома.

- Мне что, не делали вскрытие?

- Нет. Лариска встала на дыбы… Ну, в смысле, грудью… Не разрешила, одним словом.

- Постой. Насколько я знаю, ни один патологоанатом не возьмет на себя ответственность давать заключение без вскрытия.

- Паша, ну ты как маленький ребенок, ей-Богу! - ее удивленные глаза напоминали кубические аквариумы, где плавало много красивых рыбок, возмущенных наивностью Пал Палыча. - С финансовым благополучием твоего семейства в этой стране возможно все. Как заказали, так и сделали. К тому же Лариска орала как полоумная: «Не дам его резать!» И все. Прямо как чувствовала.

- Ну, допустим, Лариска молодец… А на какой день меня похоронили?

- Кажется, на третий. Как всех. Стоп! Или на четвертый?.. Ой, Пашка, прости. Я уже что-то не помню.

- Да не переживай ты так, Эльвира. Поверь, в данной ситуации это не важно. Но согласись, в любом случае я уже должен был вонять на всю Ивановскую.

- Почему? Совсем не обязательно. Сейчас такие средства, Паша, закачаешься! Я закурю?

- Кури.

Эльвира прикурила сигарету.