Обе женщины не мигая, смотрели на баронессу, и могло создаться впечатление, что они находятся в легком состоянии гипноза. Но так могло только показаться. Наделе это была максимальная концентрация внимания. Но самым интересным было то, что даже Нина Сергеевна ясно понимала, что опоздавшая на десять минут Елена Ивановна Зямкина начинает ей нравиться.

- Нина Сергеевна, - словно почувствовав это, продолжила беседу баронесса, - я о вас, и о вас, Евгения Андреевна, очень много знаю и не могу не испытывать к вам обеим огромного уважения, как, наверное, к одним из самых близких и преданных людей человека, который для меня, в моей невероятно долгой жизни, сделал самое главное - подарил надежду. Поверьте, я не могу быть ему врагом. Теперь обо мне и об этой девочке, - она провела рукой по животу. - Я с абсолютной уверенностью могу сказать, что между нами существует связь. Связь очень прочная, но в чем она не знаю. И это сильно меня беспокоит. Тем более в преддверии родов. Если говорить о внешней форме наших с ней отношений - это полная идиллия. Но мне очень тревожно, и тревога эта растет с каждым днем.

- Может, ваши тревоги - это вполне нормально, - с пониманием отнеслась к сказанному баронессой Евгения Андреевна, - учитывая ваше нынешнее состояние.

- Нет, - госпожа Зямкина снова улыбнулась, - мое нынешнее состояние здесь совершенно ни при чем. Я вообще редко ошибалась, а тем более в таких делах. Плохо, что не смогу вам объяснить, а вы не сможете меня понять. Сочтете ненормальной, а мне бы этого не хотелось.

- Ну, я думаю, не такие уж мы круглые идиотки, чтобы чего-то там не понять из того, что вы нам могли бы рассказать, - куда более дружелюбным тоном произнесла Нина Сергеевна и при этом даже улыбнулась.

- Дело не в этом, Нина Сергеевна, - спокойно глядя на нее, ответила баронесса. - Это связано с миром, который существует и с нами, и в нас самих, и помимо нас. И который не подвластен ни нашему влиянию, ни нашему пониманию. Пока, во всяком случае.