«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»

Покуривая сигаретку и, как плебей, выпуская кольцами дым изо рта, я сидел, комфортно устроившись на уютном диванчике, когда кто-то из обслуги принес мне чашечку крепкого свежезаваренного кофе, поставив ее прямо перед моей физиономией, как мне показалось, подчеркнуто неучтиво. Я поднял голову и обомлел: в шаге от меня стояла Серафима Яковлевна. Сомнений быть не могло - это была она. Да-да, именно она. Она, которая сейчас эдаким Колоссом Родосским стоит и смотрит на меня недобрыми глазами.

- Господи, Серафима Яковлевна, это же вы! Я вот почему-то это сразу и почувствовал… Ну это же вы, ведь правда?

- Собственной персоной. С рождения до смерти, - не скрывая раздражения, огрызнулись мне в ответ. - Ну и жизнь ты мне устроил со своей паршивой книжонкой, сукин ты сын! А я тебя сразу узнала. Еще раньше по ящику срисовала, - прошипела достойная женщина, указывая на громадных размеров телевизор с плоским экраном. - Ну, думаю, попадись ты мне!… А сейчас вот гляжу в твои напуганные глазенки, и ничего ты у меня, акромя жалости, и не вызываешь, писака ты хренов! Чего в штаны-то наложил? - она неожиданно вплотную приблизилась ко мне: - А ну, говори, пузатый, откуда прознал? Сказал кто или подслушал?

- Се… Серафима Яковлевна, поверьте, это богатое воображение художника. Только и всего, - покрывшись крупными каплями пота, невнятно пролепетал я.

Ну и, естественно, вместе со мной в унисон блеял не менее напуганный мой же инстинкт самосохранения.

- Эх, дать бы тебе вот этим кулаком по твоему богатому воображению! - Ее совсем не женский кулачок маятником раскачивался в опасной близости от моих ноздрей, и не на шутку становилось страшно. - Литературцы поганые, вам бы только бумагу марать да людям жизнь портить!

- Серафима! - услышал я резкий женский голос откуда-то со входа и в очередной раз вздрогнул, ибо уже готовился к худшему. - Ты чего там делаешь? А ну-ка отойди от него немедленно!

- Мне Андреич сказал ему кофе сварить, - как ни в чем не бывало невозмутимо ответила Серафима Яковлевна. - Они, видишь ли, заказывали. Ну я и принесла. Теперь могу идти, Людмила Георгиевна?

- Да, Серафима, спасибо. Можешь идти, - послышался за моей спиной все тот же резкий, командный голос, но я уж оборачиваться не стал. Что-то мне внутри подсказывало, что было бы неплохо все же вернуть остатки самообладания.

«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»